Прочел книгу Стефанссона “Гостеприимная Арктика” (Издательство Главсевморпути, Л., 1935, 514 стр., оригинал - The Friendly Arctic, 1921, New York: Macmillan). Исландец по происхождению Вильялмур Стефанссон (1879-1962) был руководителем Канадской арктической экспедиции, которая была организована Канадским правительством в 1913 году и продолжалась 5 с половиной лет.
Довольно подробное впечатление об этой экспедиции можно получить на этой виртуальной выставке.
Карта экпедиций Стефанссона. Источник.
Стефансcон тащит нерпу. Лагерь к северу от м. Мартин, Северная Аляска, 25 марта 1914. Источник: Canadian Museum of Civilization.
Лагерь на льду, 1916?, север о. Бэнкса. Источник: Canadian Museum of Civilization.
Перевод книги на русский впервые был издан в 1935 г. Тисненая обложка, портрет закрыт восковкой, предисловие В.Ю. Визе… Книга написана талантливо и читается как приключенческий роман. В ней содержится масса полезных рекомендаций и советов для всех арктических путешественников. Например, чего стоит руководство по постройке эскимоской снежной хижины “иглу”:
Прежде чем приступить к постройке хижины, мы разыскивали достаточно глубокий и плотный сугроб. Предварительная проверка его плотности заключалась в том, что когда мы по нему ходили в наших мягких оленьих сапогах, ноги не должны были проваливаться, а оставлять на снегу лишь слабый отпечаток; для более основательной проверки мы протыкали снег тонким прутом.
Найдя подходящий сугроб, мы вырезали из него нашими 40-сантиметровыми «мясницкими ножами» или 50-сантиметровыми тесаками четырехгранные глыбы, толщиной около 10 см, шириной в 40—50 см и длиной в 50—90 см. В зависимости от их размеров и от плотности снега, эти глыбы весят от 22 до 44 кг и должны быть достаточно прочными, чтобы выдерживать, во-первых, свой собственный вес во время переноски и укладки на ребро, а во-вторых, если они служат материалом для нижней трети хижины, также и вес поддерживаемых ими верхних глыб, составляющий 120— 200 кг.
Рекомендуется строить хижину на ровном сугробе, глубиной не менее 1 м, образующем горизонтальную площадку. Первую глыбу укладывают на ребро, но при этом слегка подрезают ножом ее внутреннюю кромку, чтобы глыба наклонилась внутрь; если строится большой снежный дом, угол наклона должен быть очень мал, а для небольшой хижины требуется довольно значительный наклон.
Овал или круг, которым определяется план хижины, можно получить просто на-глаз, укладывая соответствующим образом нижний ряд глыб. Но я предпочитаю начертить круг посредством веревки, на концах которой привязано по колышку; один колышек втыкают там, где должен быть центр хижины, и, натягивая веревку, описывают на снегу окружность другим колышком, подобно тому как школьники чертят на бумаге окружность посредством карандаша, бечевки и булавки. Работая на-глаз, даже самый опытный строитель может ошибиться и сделать хижину слишком тесной или слишком просторной, тогда как веревка служит точным радиусом для получения надлежащей площади пола, заранее рассчитанной на известное число обитателей путем несложного математического вычисления.
После того как уложена на ребро первая глыба, нетрудно уложить остальные глыбы вплотную одну к другой. Свойства применяемого снега таковы, что при морозной погоде глыба, лежащая на сугробе или оставшаяся приложенной к другой глыбе в течение 5—10 минут, оказывается сцементированной с этим сугробом и глыбой во всех точках соприкосновения, и ее невозможно оторвать, не разломав.
Когда уложен первый ярус, второй может быть начат несколькими способами. Простейший из них заключается в том, что от верхней кромки одной из глыб первого яруса производят разрез по диагонали до нижней кромки той же глыбы или же второй или третьей снежной глыбы. В образовавшуюся выемку укладывают первую глыбу второго яруса так, чтобы она своим торцом прилегала впритык к последней глыбе нижнего яруса. Затем вплотную к первой глыбе второго яруса укладывают вторую глыбу того же яруса и т.д., продолжая постройку по спирали. Глыбы каждого яруса должны быть наклонены внутрь под большим углом, чем глыбы ниже лежащего яруса, и под меньшим углом, чем глыбы выше лежащего, т. е. должен получиться более или менее правильный купол.
Если произвести простой опыт, а именно поставить стоймя на столе и прислонить одну к другой две книги одинаковой величины, то можно видеть, что книги упадут только в том случае, если они будут скользить по столу или одна по другой. Этим книгам соответствуют глыбы, прислоняемые одна к другой при постройке снежной хижины; но вследствие липкости снега глыбы не скользят, а благодаря подрезыванию их кромок они оказываются уложенными так же ровно и плотно, как камни в настоящем каменном куполе. Строить из снега гораздо легче, чем из камня, так как камень трудно обрабатывать и ему должна быть придана совершенно точная форма, прежде чем он будет уложен на место, а снежная глыба этого совершенно не требует. Ее постепенно прислоняют к ближайшей предшествующей глыбе и отрезают кусок за куском, пока данная глыба не уляжется в надлежащем положении. Глыбы не могут упасть, если не будут предварительно разломаны.…
Если в постройке участвуют 4 человека, то обычно один вырезает глыбы, второй носит и подает их, третий строит хижину изнутри, а четвертый следует за строителем и забивает мягким снегом все щели, оставшиеся между глыбами. Через 10 минут этот снег оказывается более твердым, чем сами глыбы, так что через полчаса по окончании постройки хижина уже обладает довольно значительной прочностью.
Когда купол готов, сквозь сугроб роют туннель, ведущий в хижину и заканчивающийся своего рода люком в полу последней. Большинство эскимосов, не понимая соответствующих принципов термодинамики, устраивает дверной проем просто в стене хижины выше уровня пола. Очевидно, что, когда такой проем открыт, а хижина отапливается изнутри, нагретый воздух будет все время идти наружу через верхнюю половину дверного проема, а через нижнюю половину будет происходить приток наружного холодного воздуха. Если же входное отверстие находится на уровне пола или несколько ниже его, то даже при открытом отверстии теплый воздух не может уходить через него, так как он стремится только вверх; вместе с тем, пока хижина наполнена нагретым воздухом, холодный наружный воздух не может проникнуть в нее через входное отверстие, так как два тела не могут одновременно занимать одно и то же пространство. Поэтому входное отверстие расположенное не выше уровня пола незачем закрывать, и мы всегда оставляем его открытым.
Или о том как пользоваться биноклем:
Для охоты на травянистых равнинах Арктики хороший бинокль и уменье им пользоваться имеют такое же (значение, как хорошее ружье и пара крепких ног. Мне было бы так же трудно обучить новичка надлежащему обращению с биноклем, как и пользованию ружьем или приемам охоты в открытой местности. Такой новичок стоит прямо, сдвинув каблуки, грациозно подносит бинокль к глазам и поворачивается кругом на каблуке. Обозрев горизонт в течение одной минуты, он возвещает, что зверя не видно. Опытный охотник, прежде всего, находит удобное место, где сесть; достает кусок фланели, непременно чистый, как бы ни был грязен он сам и все его вещи; тщательно вытирает ею стекла бинокля до тех пор, пока не будет уверен, что не осталось ни пятнышка, ни пылинки. Если обозреваемая местность отчетливо видна в бинокль, охотник обычно упирается локтями в колени, но если расстояние велико или дует ветер, охотник ложится плашмя, опершись локтями о землю, или устраивает из камней или какого-либо другого имеющегося материала подставку для бинокля, чтобы он не качался от ветра. При сильном ветре можно еще положить достаточно тяжелый камень поверх бинокля, чтобы закрепить его неподвижно. Когда бинокль последовательно наставляется на различные поля зрения, не должно быть никакого качания или чрезмерных сдвигов вбок. Если угол зрения составляет 6 градусов, как это обычно бывает при бинокле с шестикратным увеличением, или 3 градуса—при двенадцатикратном,—охотник внимательно рассматривает зону, открывающуюся при первом положении, затем поворачивает бинокль на некоторое количество градусов, меньшее, чем поле зрения бинокля, так что второе поле зрения слегка перекрывает первое. В тихую погоду в местности обычного типа требуется около 15 минут, чтобы как следует осмотреться с вершины холма, а при особых условиях на это уходит гораздо больше времени. Например, если где-то на границе видимости замечен предмет, который может быть карибу, но может также оказаться камнем или волком, то иногда требуется целый час, чтобы определить, что это такое.
Таких рекомендаций множество в каждой главе и они важны для любого, кто знает насколько важен опыт других в Арктике. Невольно проникаешься симпатией к автору. Это такой наблюдательный, неунывающий и всегда уверенный в себе полярный исследователь. Но постепенно накапливаются вопросы…
Прежде всего, в упорном стремлении доказать свой тезис о “гостеприимности” Арктики и возможности существовать где-угодно за счет местных ресурсов, Стефанссон начинает ловкую игру либо замалчивая возражения, либо иногда просто искажая научные факты. Например, убеждая, что жить можно всюду, Стефанссон исходит из того, что «количество животной жизни, приходящейся на единицу объема океанской воды, является наименьшим в тропиках и постепенно увеличивается по мере приближения к обоим полюсам». Это не так. Количество планктона достигает своего максимума в окраинной зоне Полярного бассейна, далее же к северу оно резко уменьшается. Именно на основании крайней бедности планктона в высоких широтах Ледовитого моря, Фритьоф Нансен, первый изучивший воды центральной части Полярного бассейна, отрицал возможность существования за счет местных ресурсов на льдах центральной Арктики. Утверждение Стефанссона, что «Нансен не обнаружил обилия живой жизни не столько вследствие действительного ее отсутствия, сколько потому, что она ускользнула от его наблюдения», едва ли выдерживает критику.
Далее, из книги следует, что эта экспедиции была довольно странно организована с точки зрения дисциплины. Никто не слушается приказаний начальника и тот вынужден действовать чуть-ли не в одиночку. Сначала взбунтовался заместитель Андерсон (и все равно он остался руководить Южной партией), потом неоднократно капитан Гонзалес и т.д. Также планы в книге меняются непрерывно, часто в расчете на авось – что будет, то и будет. Это знакомая и милая родная русская черта, но в Арктике, да еще у начальника, она выглядит весьма странно.
В самом начале экспедиции, в августе 1913 г., Стефанссон сначала направляет основное судно “Карлук” с экипажем и всем оборудованием в ледовый плен (~ в 10 милях от берега), а затем с пятью спутниками отправляется налегке к берегу на охоту. Через три дня, после шторма, они не находят “Карлук” и далее начинается полная импровизация.
Основные научные результаты экспедиции связаны с Южной партией, где были ученые, которые спокойно делали свою работу. Северная партия во главе со Стефанссоном кроме открытия нескольких островов и уточнения контуров, сделала не так уж и много – даже единственный лот у них порвался в самом начале (оставшаяся длина всего линя была 1386 м). А ничего лишнего - в том числе и научные приборы - с собой не взяли.
Кроме того, у этой экспедиции были не только достижения. Я насчитал 11 погибших (9 из экипажа “Карлука”, раздавленного во льдах и двое погибших из Северной партии в конце 1916 г.).
В общем, организация всей экспедиции выглядит очень странно… А сама книга скорее является примером пропаганды – талантливой, но опасной для слишком доверчивых.
Оказалось, такие мысли возникли при чтении не только у меня.
В своей итоговой книге “Моя жизнь” Руал Амундсен посвятил целую главу (!) Стефанссону и двум его книгам. Вот несколько абзацев оттуда:"Белокурые эскимосы" Стефанссона являются лишь забавным измышлением фантазии. "Гостеприимная Арктика" же, напротив, является весьма опасным искажением условий действительности. Для кучки людей не представит никакого вреда, если они вообразят, что где-то существует небольшое число белокурых эскимосов. Но человек, стремящийся в Арктику в погоне за приключениями и новыми переживаниями, непременно получит при чтении этих россказней ложные представления о тамошнем "гостеприимстве" и может попытаться сделать как раз то же самое, что сделал, как он заявляет в своей книге, Стефанссон, - то есть отправиться искать приключений в эти страны, запасясь одним лишь ружьем с небольшим количеством патронов. Такой поступок равносилен верной смерти. Еще никогда не было выдумано более несообразного искажения условий Арктики, чем утверждение Стефанссона, что хороший стрелок там "может просуществовать одной охотой". Стефанссон сам никогда этого не делал, хотя и утверждает противное. Я даже пойду дальше и готов поручиться моим именем полярного исследователя и всем моим имуществом в том, что если бы Стефанссон решился на такую попытку, он умер бы в течение недели со дня старта, при условии, что он произвел бы эту попытку в полярных льдах, непрестанно дрейфующих в открытом море.
…
Я, разумеется, лично знаком с большинством людей, хорошо изучивших условия Арктики. Я говорил со многими из них по поводу стефанссоновской "Гостеприимной Арктики". Одно упоминание названия этой книги является вернейшим средством услышать от них целый ряд отборных бранных слов. Они по собственному опыту знают, что это за чушь. И тем не менее я осмеливаюсь утверждать, что понадобится больше пятидесяти лет, чтобы большинство здравомыслящей публики убедилось, что деньги, разумно потраченные на снабжение продовольствием арктической экспедиции, - деньги, брошенные не на ветер. Своими фантастическими россказнями Стефанссон нанес неизмеримый вред действительно серьезному исследованию полярных стран.
Экспедиции Стефанссона приобрели широкую известность, но они всегда отличались отсутствием ценных результатов, а во многих случаях и ужасающе недобросовестными суждениями. Многие из спутников Стефанссона вернулись в цивилизованные страны его беспощадными врагами.
Я не стал бы говорить о Стефанссоне в таком неприятном тоне, если бы его болтовня о полярных странах не нанесла уже доказанный вред во всех областях, относящихся к полярным экспедициям. Неправильные суждения часто бывают понятны, и хотя их не всегда легко прощают, тем не менее многие виновные в них получили оправдание общественного мнения. Иные арктические исследователи страдали от разногласий в своих экспедициях. Иные экспедиции кончались неудачей. Но когда в одном человеке все эти недостатки комбинируются с необузданной силой воображения, то я считаю долгом, опираясь на авторитет и многолетний опыт, выступить для пользы полярного исследования и прямо заявить, что россказни Стефанссона в "Гостеприимной Арктике" - сплошная ерунда.
И еще одна объясняющая много фраза из книги “Stefansson and the Canadian Arctic”, автор - Richard J. Diubaldo (Montreal and London: McGill-Queen's University Press, 1978): "Stef - a genius in many respects - had great shortcomings when it came to dealings with others".
PS Есть еще на русском книга Р. Бартлетта Последнее плавание "Карлука" (Серия: Полярная библиотека, Издательство Главсевморпути, 1936 г., 192 стр.)
PPS Еще ссылка на статьи Стефанссона:
Комментариев нет:
Отправить комментарий