Ресурсный национализм

Последнее время несколько раз попадался мне этот термин - “ресурсный национализм” (e.g., источник):

В мировой элите, наконец-то, нашли термин, адекватно описывающий происходящее в России. Оказывается, мы теперь живем при «ресурсном национализме». В США на эту тему только что был представлен доклад Национального нефтяного совета.

Речь в нем идет о перспективах мировой энергетики до 2030 года.

В России, как небеспочвенно считают американцы, ресурсный национализм используется, в частности, для «ползучего» пересмотра итогов приватизации и перераспределения нефтяных доходов в пользу властвующего клана. Почему это делается? Бой в пропагандистские барабаны и крики про вражеское окружение идут сегодня неслучайно. Под них из страны активно выводятся финансовые и энергетические активы. Эти пиар-действия считаются в Кремле лучшим фоном и способом «обезопасить» национальные ресурсы как от чрезмерного внутреннего потребления народом, так и от эксплуатации международными компаниями (с тем, конечно, обезопасить, чтобы ресурсы эксплуатировали приближенные к власти госкорпорации). Неслучайно энергоресурсы у нас все больше гонят на Запад, а в стране опять дело идет к росту внутренних цен на газ и бензин. Затем, соответственно, подскочат цены на хлеб и остальное продовольствие. Конечно, Россия должна защищать свои интересы, никто не спорит. Однако оголтелый «ресурсный национализм» крайне опасен. Как минимум он ведет к утрате доверия инвесторов. Как максимум – к краху экономической политики, а затем и самой взлелеянной «политической стабильности». Получается абсурд: свои сверхприбыли от эксплуатации природных ресурсов мы складываем в зарубежные банки, не инвестируя в свою экономику. При этом мы все больше усложняем жизнь западным инвесторам и в политическом, и в экономическом аспекте. На что, интересно, рассчитываем?

Примечательно, что это написано еще в 2007 году, на пике “процветания” путинской экономической политики.

Придумали этот термин впервые американцы. Потом стали использовать и другие, например, BP:

«Ресурсный национализм и налоговый режим в России, как и других странах, привел к сокращению добычи. Курс на госконтроль над месторождениями и ограничения и препоны для частных инвесторов, в том числе иностранных, приводят к ограничению поставок на мировой рынок», — прокомментировал ситуацию главный экономист ВР Кристофа Рюль.

Хотя само по себе словосочетание довольно странное, но в России его сразу поняли и приняли на свой счет :) Вообще-то “ресурсный национализм” применим не только к России – есть много примеров и в новейшей истории, и сегодня в других странах (источник):

Правительства некоторых нефтедобывающих стран вынуждены "обирать" свои национальные нефтяные компании, чтобы пополнять государственную казну и финансировать политические проекты, рассказывает Мишель Фосс, возглавляющая Центр по экономике энергетики при Техасском университете в Остине. Например, в Иране нефтяные доходы обеспечивают 90 процентов госбюджета, а в Мексике - 80 процентов. Страны, проводящие такую политику, как правило, вкладывают меньше всего средств в новую разведку и добычу, сообщила Фосс.

Венесуэла, к примеру, инвестирует всего половину средств, необходимых для поддержания добычи на стабильном уровне, отмечает Майкл Экономидес из руководства Техасского энергетического центра.

К чему это приводит? К нехватке нефти и повышению цен (источник):

Ограничение доступа к ресурсам — «ресурсный национализм» — и усиление роли госкомпаний в добыче нефти стали главными факторами, вызывающими нехватку нефти на мировом рынке, говорится в докладе консалтинговой компании PFC Energy, специализирующейся на нефтегазовой отрасли. «Проблема не в том, что кончается нефть: заканчиваются производственные мощности», — говорит предправления PFC Робин Уэст. А госкомпании не в состоянии быстро нарастить производство, поскольку из-за политических мотивов ограничивают сотрудничество с международными нефтяными компаниями, владеющими современными технологиями. Вдобавок высокие цены на нефть не стимулируют их вкладывать много денег в рост добычи, говорится в докладе.

Усиление роли госкомпаний — долгосрочная тенденция, считает PFC. До 1961 г. они могли инвестировать в добычу почти в любой стране, кроме СССР и Мексики. А сейчас доступ есть лишь к 10% мировых нефтяных ресурсов. Политические факторы ограничивают рост добычи в Мексике, Венесуэле, Иране, Ираке, Кувейте и России, говорится в докладе. Ограничивает добычу и Саудовская Аравия, а вместе эти семь стран контролируют 65% мировых резервов и 45% добычи нефти.

Вот еще спокойный аналитический обзор pro et contra «ресурсного национализма» (источник). И вывод:

Так или иначе, «проклятие ресурсов», безусловно, создает объективные предпосылки для возникновения упомянутого веера негативных для развития страны социально-экономических и политических последствий. Для того чтобы успешно преодолеть эти последствия, от руководства страны, обремененной большими запасами ценных природных ресурсов, требуются значительные усилия, чтобы справиться с теми стимулами к фактическому проведению политики ресурсного национализма, которые порождаются сложившимися обстоятельствами у существенной части государственных служащих, т. е. работников организации, называемой «государство».

Поскольку политика ресурсного национализма облегчает проявления «проклятия ресурсов», думается, что обращение к ней не лучший выбор со стороны руководства страны, решившей не становиться ресурсным придатком активно развивающихся инновационных экономик.