Статья начинается с обвинений всех во лжи. Во многом справедливых. Действительно, крайне неприятно когда используют историю в своих целях. Автор приводит фразу Бисмарка: «говорите правду, одну только правду — но НЕ ВСЮ правду». И вроде убедительно показывается как все “лгут” – и обыватели, и историки, и народы… Но при этом, ИМХО, он сам переходит какую-то грань и в полемическом задоре начинает допускать неточности и говорить "не всю правду". А я (в таком же желании возразить) замечаю их все больше и больше. Но об этом ниже.
Сначала о главном.
ИМХО, основная проблема в том, что ВСЮ ПРАВДУ сказать невозможно. Во- первых не все задокументировано, а если и задокументировано то не полностью, субъективно и т.д. Во-вторых, ни одному человеку просто физически невозможно представить целую эпоху, действия и мотивы миллионов людей. А в третьих, именно ТУ ЭПОХУ… Многие считают, что ее лучшее художественное изображение – образ безумия, не поддающегося логическому объяснению. Такой всемирный амок.
Это совсем не риторические вопросы. Это вопросы, на которые, как мне кажется, в принципе НЕТ ОТВЕТА. Потому что бывают вопросы, на которые ответа нет.
Да, нет ответа. И не будет. Но бояться этого не стоит. Ни на один вечный вопрос нет ответа – Откуда мы? Зачем мы? Куда мы идем? На такие вопросы не может быть ответа в принципе, но искать ответ на них – это, может, и есть основное отличие человека...
Теперь о конкретных фразах и обвинениях.
Пальцем о палец не стукнув для спасения евреев, западные правительства задним числом решили «поставить свечку» в виде законов об отрицании Холокоста.
Насколько я знаю, в основных странах от которых зависело спасение евреев – США, Великобритании, России – такие законы пока не приняты. В Германии и Австрии они есть, впрочем текст довольно расплывчатый (“…наказывается тот, чьи действия, подходящие под параграф кодекса о международных преступлениях и совершённые при власти национал-социалистов, оправдывает, отрицает или преуменьшает в форме, расшатывающей общественное спокойствие.”) Насколько они лицемерны – не мне судить, но комплекс вины для немцев не пустой звук, если они стеснялись открыто вывешивать флаг своей страны до Чемпионата Мира по футболу 2006 г. Также я не знаю что лучше, с законами или без, но общее впечатление, что открыто сочувствующих нацистам в нынешней Германии нет. Впрочем, и евреев нет… Тогда как на любом российском интернет-форуме антисемитов кишмя кишит…
Увы, в этой самой страшной странице истории еврейского народа и, наверное, в самой ужасной странице во всеобщей истории человеческого безумия есть много слов, от которых евреям не только больно, но и стыдно… Как всегда, охотно пишут о героях, но не хотят писать о трусах и негодяях. А они были, их было много — евреев, работавших на немцев, доносивших на своих, бывших полицаями в гетто, старостами в концлагерях и т.д.
Об этих мерзавцах хорошо известно не только антисемитам (см. хотя бы здесь - О евреях-коллаборационистах). Но тут переходим еще к одной теме:
Массовая история — ложь во спасение, да и того проще — ложь во имя душевного комфорта.
Отчасти согласен. Только, как я уже сказал, “ложь по Бисмарку” часто может быть приближением к правде. Бессмысленно и даже вредно, например, вываливать исторические труды с обличением преступлений нацистов на подростка. Профессиональные историки обязаны следовать научным методам и принципам, но массовая история тоже нужна, хотя бы в воспитательных целях. И чем меньше там будет сознательной лжи – тем лучше.
Французский школьник ассоциирует войну с Сопротивлением, а не с массовым и безропотным повиновением оккупантам. Примерно как в «17 мгновениях весны», где Эдит Пиаф со своей песней идет на фоне кадров с де Голлем — и оказывается чуть не героиней Сопротивления! А она пела по парижским кабакам перед немецкими офицерами…
Французский школьник станет студентом, и сам узнает, что были разные французы. Одни помогали евреям и полукровкам, другие доносили на них в немецкую полицию. Это всё не тайна, и совсем не замалчивается. Всему свое время… Но все же песни слагают не о мерзавцах, а о героях. Понятно, что все относительно и почти невозможно быть абсолютным героем, когда весь мир сошел с ума... Но все же хочется верить, что были такие люди - например, польская медсестра Ирена Сендлерова, спасшая несколько тысяч детей из Варшавского гетто - жаль только, что они почти неизвестны.
А Пиаф… Да, она пела в кабаре для немцев. Но разве это такое преступление, за которое надо судить? «Моя жизнь была отвратительной, это правда. Но моя жизнь была и восхитительной. Потому что я любила прежде всего ее, жизнь. Мне бы хотелось, чтобы сказали обо мне как о Марии Магдалине: ей многое простится, ибо она много любила».
PS Еще ссылка об оккупированной Франции. И воспоминания об Иве Монтане.Эдит не плакала и даже приняла предложение оккупационных властей спеть в Германии.Тем, кто ее критиковал, она отвечала: «Я буду петь для наших ребят в лагерях военнопленных. Представляете, как им нужна поддержка?» И она действительно спела и снялась с пленными на большой фотографии. Вернувшись в Париж, она отдала фото подпольщикам, и те изготовили поддельные паспорта для всех ста пятидесяти пленников. Приехав в лагерь еще раз, Пиаф тайком передала паспорта французам, и часть из них сумели бежать. И это — не миф. Эту историю она рассказала, когда после освобождения от оккупации ее пытались обвинить в коллаборационизме. Защищать ее пришли не только спасенные беглецы, но и друзья-евреи, которым она помогала скрываться от нацистов.
Иван Измайлов. «Вокруг Света». Душа, которая поет
PPS И еще цитата Игоря Шевелева из обсуждения романа Г.Грасса.Как и следовало ожидать, оккупированный немцами Париж оказался гораздо более опасным местом, чем Марсель. Вскоре после прибытия, барменша маленького отеля, где остановился Монтан, донесла на него в гестапо. В отеле не замедлил появиться офицер для допроса. "Вы же Леви! - кричал он (PS - Его настоящее имя - Ив Ливи). "Нет, Ливи", - по возможности спокойно отвечал Монтан. "Вы изменили букву!", - настаивал немец. "Если бы я что-то менял, то уж сразу на фамилию "Дюпон". Так одна буква сыграла свою роль - немцы были дотошными бюрократами - сказано в справочнике еврейских фамилий "Леви", но не "Ливи". Его опять отпустили…
Интересно, что в воспоминаниях Симоны Синьоре есть почти такая же история. В 1942 году она решила уехать из Южной зоны в Париж на съёмки фильма. И по дороге, конечно, был немецкий контрольный пункт, где проверяли документы пассажиров. Настоящая фамилия её была Каминкер (отец происходил из польско-еврейской семьи, мать была француженка) и в справочнике почему-то не значилась. Не нашли эту фамилию и в дополнительном справочнике. И, следовательно, ей разрешили ехать в Париж. Иногда безрассудство молодости вознаграждается…
Летом 1945 года Монтан вместе со знаменитой Эдит Пиаф, бывшей тогда его наставницей, партнёршей и любовницей, впервые посмотрел фильм о нацистских концлагерях. По возвращении домой Монтан молчал и явно был в тяжёлом состоянии духа. "Но Ив! - желая разрядить атмосферу, сказала Пиаф, - кто знает? Может быть, они много грешили?" "Кто грешил? - с закипающей яростью тихо спросил Монтан, - дети? Что-то твой бог мало о нас заботится!" Он схватил рукой цепочку с крестом, которую Пиаф носила на шее и стал её сдавливать… С большим трудом ей удалось успокоить своего возлюбленного… Справедливости ради надо отметить, что Пиаф спасала всю войну своего приятеля - режиссёра кино Марселя Блистэна. Она платила за квартиру, носила продукты. Это продолжалось долгие месяцы… А как известно - кто спасает одну жизнь - спасает мир! С того дня Монтан постоянно носил в своём бумажнике фотографию еврейского мальчика 5-6 лет, в кепке, с поднятыми вверх руками. Это был всемирно известный теперь кадр из документального фильма, снятого нацистами в Варшавском гетто.
Только теперь Монтан со всей ясностью осознал, какой страшной опасности подвергался в течение всей оккупации. Лишь одна буква фамилии… Впоследствии он как-то сказал Синьоре: "А знаешь, ведь мы оба чудом уцелели…" Хамон и Ротман в упоминавшейся уже биографии Монтана, пишут: "В душе его после войны росло чувство вины, а также верность и любовь к еврейскому народу". "Я никогда не знал (о себе - А.Ш.) точно, но всегда ощущаю себя "почётным евреем" - говорил он авторам книги.
То, что злодеяние творится рядом с нежеланием обывателя знать о нем, известно не только жителям окрестностей Майданека и Освенцима, но и нам. «А не все ли вам равно, сколько погибло заложников, разве их оживишь?» — вещают на страну новые циники русского официоза о собственных согражданах. Что уж тут нам до немцев? Что нам до людей? Что нам до себя?
Однако истории свойственно возвращаться. Любое преступление, любая жертва оказывается, странным образом, на совести того, кто живет рядом, делая вид, что это его не касается. Прошлое наползает неотвратимо, и ты сам должен решать его проблемы. Быть или не быть — это вопрос к тебе и твоим близким.
Комментариев нет:
Отправить комментарий